28.08.2014 
Владимир Андреевич, я пишу этот текст публично в надежде, что его прочтете действительно Вы. Я не жду на него ответа, не нуждаюсь в формальных отписках от министерства. Практически всю свою взрослую жизнь я занимаюсь тушением пожаров на природных территориях, в том числе тушением торфяников. Я понимаю, что проблема торфяных пожаров сложная. И как любая сложная проблема, она не имеет простых решений. Очевидно, что проблема пожаров не может быть полностью решена без решения проблемы «ничейных» земель, неиспользованных территорий, без разрушения традиции поджогов травы со стороны населения, без комплексного и системного подхода к обводнению и восстановлению болот… Но при всей необходимости этих долгосрочных вложений, понятно и то, что торфяники горят каждый год и требуют тушения. В большинстве случаев это не земли лесного фонда и реагировать на эти пожары приходится сотрудникам вашего министерства и региональным пожарным.

В последние годы (после дымного для Москвы лета 2010 года) проблеме горящих торфяников было уделено много внимания. К сожалению, это внимание иногда играет злую шутку. Всем участникам процесса очевидно, что тушить пожар на ранней стадии намного проще и дешевле, чем когда он получил развитие. Всем очевидно, что любой пожар разгорается из маленького очага. И, если не допустить опасного развития пожара и выделить достаточно сил на ранней стадии, получится минимизировать и ущерб и затраты на тушение. И с этой целью раздаются указания и поручения, пишутся планы и проводятся учения. Тем не менее, в каждый сухой год мы имеем проблему массово горящих торфяников.

Я перечислю несколько проблем, которые, на мой взгляд, очень мешают организовать качественную систему борьбы с торфяными пожарами. Некоторые проблемы тянутся годами. Некоторые возникли совсем недавно.

Одна из проблем, которая не позволяет качественно тушить торфяные пожары - это, как ни удивительно, стремление министерства к улучшению показателей оперативности и качества тушения. Сейчас к тушению на природных территориях и, в том числе к тушению торфяных пожаров применяют те же подходы в оценке эффективности работы подразделений пожарной охраны, что и в населенных пунктах и на объектах экономики. В реальности, торфяной пожар практически никогда не тушится в первый день. Даже на ранних стадиях (на площадях в несколько квадратных метров) тушение занимает несколько часов. Лучшее время обнаружения небольших очагов – вечер перед выпадением росы. Получается, что торфяной пожар почти всегда - длящийся и переходящий на вторые сутки. Это не показатель плохой работы подразделения - это особенность торфяного пожара. Кроме того, для надежного тушения требуется несколько дополнительных выездов для окарауливания в течение ближайших после тушения дней. Пока есть установка показывать ликвидацию торфяного пожара в день обнаружения, подразделения будут вынуждены «закрывать» пожар до того, как он реально потушен, будут вынуждены искать нелегальные способы организации окарауливания и дотушивания. То есть будет создаваться (и постоянно создается) ситуация, при которой для качественного выполнения работы требуется дезинформировать свое руководство и при которой невозможно официально запросить помощь, если она все-таки потребовалась. При дефиците сил и средств и при наличии других пожаров, приоритет будет всегда (и это правильно) – защита населенных пунктов. Если торфяной пожар на бумаге «закрыт», а сил не хватает, его будут тушить по остаточному принципу. И, с большой вероятностью, упустят время, пока его можно было потушить малыми силами. Это практическая ситуация. Именно так развивалось большинство пожаров в Тверской области с апреля этого года. Эту ситуацию могут подтвердить в неформальной беседе в каждом гарнизоне, где в районе выезда есть осушенные торфяники. Пожарные, которые вынуждены «проводить» в отчетах выезды на торф мусором или пожарно-тактическими учениями, также хорошо понимают свою незащищенность в этой ситуации. При травме или гибели сотрудника его руководству будет сложно объяснить факт нахождения пожарного далеко от города на болоте на «несуществующем» пожаре.

Еще одна проблема – отсутствие системы обнаружения торфяных пожаров на ранних стадиях. Основное время, когда зарождается большинство торфяных пожаров – весна. Первые (и самые многочисленные) торфяные очаги появляются в результате весенних выжиганий травы. Пока нет системы реагирования на такие пожары (обследования осушенных болот в случае выявления на них открытого горения весной), торфяные пожары будут выявляться очень поздно. Сейчас многие очаги, возникшие в апреле, начинают тушить в июле и даже августе, когда они становятся хорошо видными издалека по шлейфу дыма. Но это несопоставимо дороже и труднее, чем на стадии едва заметных маленьких очагов. Пока нет системы раннего выявления торфяных пожаров, пока пожарные сталкиваются с горящим торфом только на стадии крупных глубоких очагов и в условиях лета (дефицита воды в осушительной системе), сохраняются мифы о том, что торф горит всегда и что его нельзя потушить. Мы знаем, что это неправда, но даже у профессиональных пожарных теряется вера в то, что с этой проблемой можно справиться.

К сожалению, пока системы дистанционного зондирования Земли не позволяют выявлять торфяные очаги на ранних стадиях. Но даже если проводить натурные проверки по каждому случаю выявления термоточки в границах осушенных торфяников (приняв за данность, что в весеннее время от поджогов травы возникает большинство торфяных очагов), вероятность раннего обнаружения пожаров повысится. Сейчас такие проверки термоточек проводятся формально. И даже при выявлении следов травяного пожара, который дал термоточку, территория почти никогда не обследуется на предмет выявления торфяных очагов.

Еще одна проблема – информационные последствия истории с обводнением. В регионах так много было дано обещаний и сделано заявлений о том, что теперь болота не будут гореть, что признавать наличие торфяных пожаров политически очень неудобно. А не признавая наличие пожара, не получается задействовать все силы и средства, которые предусмотрены всевозможными сводными планами. Получается, что на стадии, когда пожар еще можно потушить местными или региональными силами, реализовав готовый план, пожар не признают и тушат недостаточными силами (в крайнем случае показывают, как потушенный в день обнаружения на площади менее 1 га). А потом, когда пожар уже не скрыть, его пытаются тушить с привлечением помощи - но уже при отсутствии воды в местных водоисточниках и на площадях, которые невозможно потушить до зимы. К сожалению, такое поведение и региональных чиновников, и Ваших подчиненных, было отчасти спровоцировано Вашими заявлениями и обещаниями журналистам о том, что торфяники гореть не будут. В неформальном общении многие сотрудники вашего ведомства признавались, что давление с целью не допускать в официальных отчетах, публикациях и даже оперативных сводках слова «торф» было в этом году очень сильным. Давление это шло в том числе на руководителей Главных управлений по регионам, то есть, как минимум, на уровне региональных центров МЧС. В таких условиях невозможно принимать взвешенные решения и не получается вовремя запросить необходимую помощь.

Кроме этих «политических» проблем, есть еще и проблема качества подготовки личного состава подразделений, которые занимаются тушением этих пожаров. Исторически сложилось, что подразделения пожарной охраны ориентированы на тушение зданий, объектов экономики. В системе подготовки очень мало времени уделялось и уделяется тушению на природных территориях. И технологии тушения именно торфяных пожаров знакомы относительно небольшому числу пожарных и спасателей. Часто именно отсутствие знаний (а иногда и необходимого оборудования) приводит к тому, что пожар не удается надежно потушить. А возобновление тления торфа на ранее залитых очагах приводит к потере мотивации, к неверию в то, что торф можно надежно потушить. Ситуация усугубляется тем, что применение эффектных технологий, например, авиационного тушения, без достаточного разъяснения участникам тушения целей и задач применения таких средств, создает окончательную путаницу в головах. Пока людям (в том числе пожарным) не разъясняют, что сбросами воды можно лишь сбить горение на поверхности и снизить интенсивность выделения дыма, но не потушить торф, они будут воспринимать применение авиации либо как надежное средство тушения (и не понимать сути процессов тушения торфа), либо считать это полной показухой и растратой средств.

В совокупности (с учетом объективно сложной ситуации с брошенными территориями осушенных болот, с поджогами травы, с изменениями климата), эти причины создают нынешнюю ситуацию. Мы снова (к счастью, только в одном регионе Центральной России) не удержали ситуацию с торфяными пожарами и понесли колоссальные убытки. Если из этой ситуации не будут сделаны системные выводы, она повторится снова.

Со своей стороны мы (сотрудники противопожарной программы Гринпис России и добровольцы) готовы оказывать поддержку в борьбе с торфяными пожарами. Иногда наша деятельность воспринимается как враждебная по отношению к сотрудникам министерства. Это не так. Просто, оказывая помощь в обнаружении и тушении этих пожаров, мы не можем не пытаться повлиять на системные проблемы, которые я перечислил. Эти проблемы очень трудно поднимать людям, работающим на местах. Но без их решения ситуация вряд ли изменится к лучшему.

28 августа 2014 года

С уважением,
Руководитель противопожарной программы Гринпис России
Григорий Куксинhttp://www.forestforum.ru/viewtopic.php?t=17018

---