01.09.2011 Из сводки МЧС за 29 августа 2011 года: «За сутки в России возник 41 пожар на площади около 159 гектаров. Было потушено 43 очага на площади 172,5 гектара». Прошлым летом из-за аномальной жары горели 19 российских регионов, из-за пожаров пострадали 199 населенных пунктов, сгорели 3,2 тысячи домов, погибли 62 человека. Полтора месяца в смоге от горящих торфяников задыхалась Москва — наверное, именно по-этому прошлогодние пожары были у всех на устах ежедневно, полетели чиновные головы, в том числе и столичного градоначальника Юрия Лужкова. В этом году Россия горит почти так же, только в Москве нет прошлогоднего смога, и о пожарах говорят мало. Хотя работа в лесах кипит — в буквальном смысле этого слова.

По данным Рослесхоза, в этом году 2,7% пожаров возникли из-за гроз, 65,8% — по вине местного населения, причины 28,9% пожаров выясняются. По прогнозам МЧС, опасность пожаров сохраняется в Сибири, Приволжском, Южном, Центральном федеральных округах и на Северном Кавказе. Корреспондент «Труда-7» отправился тушить пожары во владимирские леса, которые горят все лето.
Мотопомпой по торфянику

«Шойгу тут ЧП объявил на днях. Ну, а мы здесь уже четвертую неделю, — сказал мне Артем. — Работаем в основном с лесничими из парка».

Артем — координатор группы волонтеров в национальном парке «Мещера», что во Владимирской области. Их лагерь находится неподалеку от основных очагов торфяных пожаров.

«И что, уже с месяц тут горит?» — спрашиваю я. «Да, и не только тут. Мы в начале июня объезжали леса и национальные парки в европейской части России, так там во многих местах почти то же самое. Вообще этот лагерь скоро будем сворачивать — мы перебираемся на Ладожское озеро, там тоже пожары». — «А „вы“ — это кто?» — «Сейчас здесь работают члены двух дружин охраны природы — от Московского госуниверситета и владимирские — „Точка роста“. Все они студенты по большей части. Есть и гринписовцы. „Гринпис“ и этот лагерь поставил, и оборудованием в основном он же обеспечил».

Видимо, услышав разговор, к нам выходят еще четверо волонтеров. Рассказывают, что залили сегодня уже с дюжину прогаров. А девушка Настя из дружины охраны природы тут же устраивает мне мини-ликбез по тушению торфяников.

«Самое сложное в этом парке — не затушить очаг, а подтащить к нему линию. Это что-то вроде водопровода. Видишь мотопомпу? — Настя указывает рукой на небольшое устройство, похожее на генератор, к которому подключено два шланга. — Она откачивает воду из водоема и пускает ее по линии до очага. А тут такая специфика, что источники воды могут находиться в 500 метрах — километре от горящего торфяника. И тогда приходится соединять около 40 пожарных рукавов и несколько помп в линию, и только после этого хоть как-то тушить».

Ликбез и инструктаж по технике безопасности переходят в отвлеченный разговор, который затягивается до ночи.
Подземные пожарища

На следующее утро выясняется, что в лагерь подтянулись еще четыре добровольца. Они пришли в ночь, через лес и под проливным дождем. За завтраком и утренним кофе мы обсуждаем их путь и планы на сегодня, а уже через несколько минут я отправляюсь к участку, на котором работают лесничие из парка. Первый очаг находится метрах в 100 от лагеря и совсем незаметен — просто тонкая струя дыма из земли.

«Это он только выглядит мелким, а на самом деле там, под землей, настоящий пожар». В доказательство своих слов лесничий Алексей втыкает лопату в прогар и отодвигает слой торфа. Оттуда сразу валит сильный, густой и едкий дым с хорошо знакомым по прошлому лету большинству россиян запахом. Тем временем его коллеги протягивают рукав от небольшой запруды до очага возгорания.

«Вот зря ты сюда недели две назад не приехал. Здесь так полыхало — я таких пожаров и не видел вообще». — «А МЧС, пожарники где были?» — «Ну, мы просили помощи, но никто не приезжал. Ведь пока Москву не задымит, никто и не почешется. Ну вот сейчас они хоть приехали. Стоят лагерем километрах в двух отсюда, но мы их особо не видим».

Со стороны запруды кто-то громко кричит: «Готовься!» — и слышится звук заводящегося двигателя. «Это мотопомпа. Осторожнее, сейчас пойдет напор».

Из рукава в дымящийся прогар ударяет сильная струя воды. Он шипит, и дым идет еще гуще. Вскоре подходит Катя — член дружины охраны МГУ, пришедшая ночью, и начинает объяснять, как правильно тушить торф.

«Подойди ближе. Да не бойся ты запачкаться! И подходи прямо к очагу». Я делаю пару шагов вперед в вытекающую из прогара грязь. «А теперь суй рукав прямо в прогар».

Признаюсь, я слегка романтизировал ситуацию, когда вызывался волонтером на тушение этих пожаров. Конечно, было понимание того, что не придется сражаться с открытым огнем, но я и не думал, что тушить торф можно лишь по колено и по локоть в грязи.

«Глушите помпу, — кричит Катя через плечо спустя пять минут, — потушили».

«И так около двух месяцев, — Алексей хлопает меня по плечу. — Разбирайте рукава! Сейчас потащим к следующему прогару!» — «И что, уже два месяца у вас такие пожары?» — спрашиваю добровольных пожарных. «Ну да. За 8 тысяч рублей в месяц мы вот уже два месяца без выходных пашем. Порой и по 10–12 часов в день работаем». — «И с чего это вы так надрываетесь? Идейные?» «Вот видишь, МЧС приехало? — говорит парень после долгой паузы. — А знаешь, почему они тушат слабо? Они все кто откуда: кто из Татарстана, кто из Карелии. Им-то что тушить? А мы вот все местные. Это все наши места, мы здесь выросли. Сюда мы с семьей гулять ходим, ну или на рыбалку с друзьями. И как мы можем не тушить, когда есть возможность?»

Проработал я там несколько дней. Сценарий был везде один: находим прогар, 40 минут подводим линию к очагу, затем минут пять тушим, идем дальше. Работаем с утра до вечера, пока видно. Не могу сказать, что чувствую себя после этого героем: обычная рутинная работа в грязи, в лесу. Но когда вижу сводки про пожары, понимаю, что был причастен к большому делу. Поэтому развалившиеся от торфяной грязи ботинки я оставил на память о своих добрых делах./trud.ru/

---