06.09.2010 Интервью главы МЧС России Сергея Шойгу — Сергей Кужугетович, единая государственная система по предупреждению и ликвидации чрезвычайных ситуаций (РСЧС) подверглась нынче серьезному испытанию. Вы — руководитель министерства, которое является координатором этой системы, как оцениваете ее эффективность, уровень взаимодействия всех ее составляющих? — Если говорить о нынешней крупнейшей чрезвычайной ситуации — пожарах в центральной части России, — то я бы сравнил ее с войной. Такая вот война со стихией. И в этой войне, как и на любой другой, были победители и побежденные, были и предатели, диверсанты, и те, кто бежал с поля боя… Вся российская система предупреждения и действий в чрезвычайных ситуациях была мобилизована практически полностью. 39 пожарных поездов курсировали из края в край и отсекали пламя на разных направлениях. Были задействованы военные структуры с трубопроводной и инженерной техникой. Только в нашем министерстве, в федеральной противопожарной службе, личный состав — 250 тысяч человек, из них ровно половина принимали непосредственное участие в ликвидации этой чрезвычайной ситуации. Остальные охраняли населенные пункты. Мы подняли все летающие беспилотные аппараты, которые есть в том или ином регионе, бывали дни, когда их до тридцати штук летало одновременно. Естественно, все это требовало грамотного управления. Работало министерство здравоохранения, работали службы на местах... Но вот на раскрутку всего механизма РСЧС потребовалось, по нашим подсчетам, около трех (!) суток. — Это много? — Да, много. Я считаю, мы должны были своевременно получить от Агентства лесного хозяйства тревожную информацию о том, что ситуация с пожарами вышла из-под их контроля, где-нибудь дней на пять, на семь раньше, чем мы ее получили. Раз уж сравниваем нынешнюю ЧС с боевыми действиями, то должны знать, как часто именно своевременные и точные разведданные помогали выиграть сражение. Более того, сохранить людские жизни, сэкономить силы и средства. Так и здесь. Основная задача при борьбе с лесными пожарами, особенно в такой аномально жаркий период, — это своевременная разведка, очень быстрое обнаружение и тушение возникающих очагов. С этой задачей отлично справились в Татарстане. Там организовали практически круглосуточную разведку. И при возникновении очагов туда немедленно направлялись силы. Даже когда возникало в день до 200 очагов, они в тот же день все эти 200 очагов подавляли. Хотя должен отметить, еще во многих субъектах Российской Федерации пожары успевали тушить в день их возникновения. А если ситуация выходит из-под контроля, это значит — недосмотрено, это значит — пожары приняли такие масштабы, когда уже необходимо подключать огромные силы. А сил Агентства лесного хозяйства — в лесах, в заповедниках, в руководстве этих заповедников — тогда оказалось недостаточно. И уже никто не стал разбираться, чья это зона ответственности, потому что было очевидно: надо всем впрягаться и работать. Вот потому-то я считаю, повторю, что основная причина такого развития ЧП — несвоевременное ограничение очагов пожаров и довольно слабая разведка. При усилении ветра до 15 — 20 метров в секунду низовой пожар мгновенно переходит в верховой. И тут нужны уже более серьезные меры: и встречные палы, и, конечно, авиация. Одна из лучших заградительных мер — вырубка просек до 400 — 500 метров шириной. Пожары подходили к опасным объектам, мы подгоняли огромное количество техники, которая занималась вот этими самыми просеками и охраной населенных пунктов. Более четырех тысяч населенных пунктов стояли в окружении огня. У нас были сутки, когда эвакуировали до 7000 человек. Подошел пожар, и чтобы люди не погибли, мы эвакуировали целые населенные пункты, когда отстояли — возвращали жителей обратно. Я еще и еще раз говорю: это не наша функция — тушение лесных пожаров. Но, естественно, мы, как федеральное ведомство, готовы отвечать за безопасность людей на территории нашей страны, и мы не стояли и не будем стоять в стороне. — А как же заповедники? Ведь там практически нет населенных пунктов, да и потенциально опасных объектов не может быть по определению. Тем не менее на их тушение были брошены очень серьезные силы и средства. — Да, мы вынуждены были вводить туда силы. И перед нами все эти дни часто стояла такая дилемма: снимать их оттуда и направлять на опасные объекты и в населенные пункты? Но тем не менее успевали везде. Спасибо коллегам из министерства обороны, которые достаточно оперативно перебрасывали инженеров и техников. Потому что с пожарами в заповедниках дело обстояло ох как непросто. Представьте себе заповедник: там долгие-долгие годы из упавшей хвои и листвы, особенно хвои, образовалась подстилка до метра толщиной, причем пересохшая. И вот этот “матрас”, когда попадала искра, прогорал хуже торфа… Сложная ситуация. — Чего стоили стране эти пожары? — Площадь пожаров еще предстоит посчитать, это не совсем в нашей компетенции. Я могу сказать, что затраты на преодоление этих пожаров плюс средства, которые выделены на строительство жилья пострадавшим, плюс те, которые понадобились для привлечения дополнительных ресурсов (это и топливо, и другие расходные материалы) — где-то в пределах 12 миллиардов. К этому следует добавить пострадавшие леса, которые, по всей вероятности, будут списаны. Но гораздо важнее, я думаю, меры, которые предстоит предпринять и по линии Агентства лесного хозяйства, и по линии министерства природных ресурсов, и по линии местных властей, чтобы подобные ситуации не повторялись. Мы настойчиво требуем от наших оперативных групп, которые находятся на местах, от штабов, что дислоцируются на наиболее опасных направлениях, квалифицированной передачи потушенных территорий тем, кто должен отвечать за их пожарную безопасность. Чтобы там были силы, люди, которые будут патрулировать территории, следить за ними. У них для этого будет техника, необходимые средства для своевременного обнаружения очагов. Если мы потушили и ушли, так сказать, не оглядываясь, — это будет не по-государственному. — Сергей Кужугетович, люди трудились сутками, они будут отмечены? — Безусловно, наиболее отличившихся поощрим. Это касается не только наших сотрудников, но и коллег из МВД, из министерства обороны, из других ведомств и, конечно, добровольцев. Постараемся никого не забыть и всем сказать спасибо. — Вы упомянули о добровольцах. И министерство уже не в первый раз поднимает этот вопрос. Вплоть до подготовки закона о пожарном добровольчестве… — Мы подготовили закон и надеемся в осеннюю сессию уже внести его в Государственную думу: закон о добровольной пожарной охране. У наших коллег за рубежом расклад примерно один к четырем: один профессиональный пожарный, четыре пожарных-добровольца. В Германии так, в Америке, в Великобритании. Добровольцы проходят профессиональное обучение. Скажем, в Соединенных Штатах добровольцы освобождаются от каких-то социальных налогов, например. Если они отработали 15 лет в добровольной пожарной охране, они могут за счет государства на пять лет раньше уйти на пенсию. В какой-то другой стране предусмотрено по 50 литров бесплатного топлива. Поэтому я очень боюсь, чтобы закон, который мы сейчас подготовили, особо “рачительные” борцы с разного рода льготами не выхолостили. Без добровольцев с такой территорией, как наша страна, не справиться. Мы должны найти возможность оснастить их легкой, проходимой, мобильной техникой. А техника эта может появиться тогда, когда у нас действительно заработает система страхования. Ведь приобретением техники, созданием этих частей занимаются страховые компании. Им гораздо выгоднее организовать такую часть в конкретном населенном пункте, нежели выплачивать огромные страховые суммы за убытки от пожаров. А у нас, по самым оптимистичным расчетам, от пожаров застраховано лишь семь процентов жилья. Ну, не может государство за счет федерального бюджета возмещать все потери. Я думаю, не только в девизе нашего ведомства на первом месте должно стоять слово “предупреждение”. Беседовала Ирина ТАРАСОВА/gazeta19.ru/

---